Я видел ее, я любил ее, я изведал такую близость, какую никогда не испытывал раньше. Не испытывал даже с ней. И я видел то место, куда возвращаются все, с кем мы когда-то встречаемся в этой жизни. И себя самого, пишущего на снегу — «На том конце цветка!» Я видел всё, чтобы навсегда обрести покой, имя которому вечность. Но не мертвая, а живая. Как остановленный глоток воды в пересохшей гортани умирающего от жажды странника… «На том конце цветка» — это разгадка того, о чем я так часто думал, не в силах признать, что всё исчезает бесследно. Нет, ребятки, это неправда! Все, кого мы любили, кто был нам дорог и близок, с кем были счастливы хотя бы мгновение… Все, всё и вся навсегда остается с нами! Пусть и не здесь. Пусть в совершенно другом измерении, в другом пространстве, в иной вселенной… Это неважно! Важно, что остается. Там, там, там… На том конце цветка. И это — самое главное. И, пожалуй, последнее, что я хотел сказать. Вот и всё, ребятки.
Вот и всё…

Монреаль, 1996